Трон из костей дракона - Страница 106

106

— Эйдонис Файелис экстуланин меи! — его толстые губы подрагивали, по розовой лысине прыгали тени листьев.

— Кантака! — крикнул Бинабик. — Соса! — Кантака все еще рычала, но все-таки насторожила уши. — Соса айа! — Тролль похлопал себя по бедру пустой трубкой. Удар отозвался эхом. Кантака рыкнула в последний раз и, опустив голову, затрусила к Бинабику. Монах уставился на Саймона и тролля, как будто они были не менее устрашающими, чем волк, покачнулся и опрокинулся на землю.

Потом он медленно сел, с обиженным лицом ребенка, который ушибся, но еще не понял, что хочет заплакать.

— Милостивый Узирис, — прошептал он, когда путешественники направились к нему. — Узирис милостивый, милостивый… — Его выпученные глаза стали совсем дикими. — Оставьте меня в покое, вы, языческие чудовища! — закричал он и попытался подняться на ноги. — Убийцы! Ублюдки! Языческие ублюдки! — ноги снова отказали служить ему, и он сел. — Тролль, тролль-убийца! — Монах несколько порозовевший, глубоко вдохнул и, кажется, наконец собрался заплакать.

Бинабик остановился. Придерживая Кантаку за шею, он жестом послал Саймона вперед.

— Помоги ему, — сказал тролль.

Саймон медленно походил к монаху, стараясь изобразить на лице нечто, соответствующее улыбке друга, спешащего на помощь. Сердце его барабанило по ребрам, как дятел.

— Теперь все будет хорошо, — сказал он. — Все хорошо.

Монах закрыл лицо рукавом.

— Всех убили, хотите и меня тоже, да? — в его приглушенном голосе было больше жалости к себе, чем страха.

— Это риммерсман, — сказал Бинабик, — если ты еще не понимал сам, слушая как он дезавуирует кануков. Пфа! — тролль возмущенно хмыкнул. — Дай ему помощь встать, Саймон-друг, выводи его на свет.

Саймон взял одетого в черное человека за костлявый локоть и с трудом поднял на ноги. Когда он попытался подвести его к Бинабику, человек вырвался.

— Что ты делаешь? — завопил он, ощупывая грудь в поисках древа. — Заставляешь меня предать остальных? Никогда этого не будет, слышишь? Изыди!

— Других? — Саймон вопросительно обернулся к Бинабику. Тролль пожал плечами и почесал Кантаку за ухом. Она, казалось, улыбалась, как будто ее забавлял этот спектакль.

— Где-то есть еще кто-то живой? — мягко спросил юноша. — Мы поможем и тебе, и им, если это будет в наших силах. Я Саймон, а это мой друг Бинабик. — Монах подозрительно смотрел на него.

— С Кантакой, кажется, ты уже знаком, — добавил Саймон и тотчас же устыдился неуместной шутки. — Ну, кто ты и где остальные?

Монах, к которому постепенно возвращалось самообладание, окинул его долгим, недоверчивым взглядом, отвернулся и быстро глянул на тролля и волка.

Когда он снова повернулся к Саймону, лицо его стало гораздо дружелюбнее.

— Если ты и в самом деле… добрый эйдонит, действующий из милосердия, то я прошу прощения. — Тон его был принужденным, как у человека, не привыкшего извиняться. — Я брат Хенгфиск. А этот волк… — он отвел взгляд в сторону, — этот волк сопровождает вас?

— Да, — сухо сказал Бинабик, прежде чем Саймон успел вымолвить хоть слово. — Очень жаль, что она испугала тебя, риммерсман, но ты и сам можешь заметить, что она не причинила тебе никакого вреда.

Хенгфиск не ответил.

— Я слишком долго не видел моих подопечных, — сказал он, обращаясь к Саймону. — Мне пора идти к ним.

— Мы пойдем с тобой, — ответил Саймон. — Может быть, Бинабик поможет им. Он очень хорошо разбирается в травах и всяких таких вещах.

Риммерсман высоко поднял брови, отчего глаза его стали еще больше, и горько улыбнулся.

— Это добрая мысль, мальчик, но боюсь, что брату Лангриану и брату Дочиасу не помогут никакие… лесные припарки. — Он повернулся на каблуках, и, не очень твердо держась на ногах, пошел в глубь леса.

— Подожди же! — крикнул Саймон. — Что случилось с аббатством?

— Я не знаю, — не оборачиваясь, отвечал Хенгфиск. — Меня здесь не было.

Саймон посмотрел на тролля в поисках поддержки, но тот даже не попытался догнать монаха. Вместо этого Бинабик заорал ему вслед:

— Эй, брат Мерзкий Сыск!

Монах немедленно повернулся, совершенно разъяренный:

— Мое имя Хенгфиск, тролль! — Саймон заметил, что краска бросилась ему в лицо.

— Я очень немного делал перевод своему другу, — Бинабик улыбнулся желтой улыбкой. — Потому что он не разговаривает на языке риммеров. Ты говоришь, что не можешь знать, что случалось. Так где же ты был, когда твои собратья были умерщвляемы с неоправданной жестокостью?

Монах, казалось, собирался выплюнуть что-то оскорбительное, но вместо этого из всей силы сжал древо у себя на груди. Потом он сказал:

— Если хочешь, иди за мной и посмотри. У меня нет секретов ни от тебя, ни от моего Бога, тролль.

— Зачем ты разозлил его, Бинабик? — шепнул Саймон. — По-моему, случилось уже достаточно дурного.

Глаза Бинабика превратились в щелки, он не потерял улыбки.

— Может быть, я очень немного жестокий, Саймон, но ты мог слушать, как он говорил. Ты мог видеть его глаза. Не вводись в заблуждение монашеской одеждой. Мы, кануки, слишком часто могли просыпаться ночью и видеть вот такие глаза, как имеет этот Хенгфиск, и факелы, и топоры. Ваш Узирис Эйдон оказался несостоятельным выжечь эту ненависть из его северного сердца.

Чмокнув Кантаке, чтобы она не отставала, Бинабик пошел за гордо выпрямившимся священником.

— Посмотри на себя! — сказал Саймон, удерживая взгляд Бинабика. — Ты полон такой же ненависти.

106